Физиократы нашли многочисленных последователей Франции. Особенно много было их в Германии, в которой наиболее значимыми физиократами были Шлеттвейн, советник маркграфа баденского Карла-Фридриха Фюрстенау, Шпрингер, в особенности же Мовильон и швейцарец Изелин. Самым значимым представителем немецкого физиократизма считается маркграф Карл-Фридрих, написавший "Abrégé de l’economie politique" (1772) и сделавший попытку реформы налогов в духе системы: в нескольких деревнях он, вместо всех прежних налогов, ввел "единый налог" (impôt unique) в виде 1/5 "чистого дохода" (produit net) от произведений почвы; но этого частного опыта, продолжавшегося более двадцати лет (1770-1792), он не обобщил. Как теоретики, немецкие физиократы ничего не прибавили к учению своих французских собратьев. В Германии еще XIX веке встречались сторонники физиократии: в 1819 году Шмальц во втором издании своей "Энциклопедии камеральных наук" продолжает называть себя физиократом. Противниками физиократов среди немцев выступали Юстус Мезер (который, как защитник старины, вооружился и против учения А.Смита), И.Мозер, Дом, Штерлин.
Путь для физиократии в Италии расчистил Бандини, главными же сторонниками ее были Дельфико, Негри, Фиорентино, Дженнаро ("Annоna", 1783), Саркиани ("Intorno al sistema delle pubb.imposizione", 1791). Отчасти новое учение повлияло и на некоторых итальянских меркантилистов, как то: Паолетти, Филанджиери, Бриганти, д’Арко и Менготти, тогда как в лице Верри оно встретило сильного критика. В практическом отношении влияние доктрины сказалось на реформах Леопольда Тосканского.
Физиократы нашли последователей также и в Швеции. Из двух политических партий (шляп и шапок), боровшихся здесь за власть в середине XVIII века одна (шапки) стояла на стороне преимущественного покровительства сельскому хозяйству. С конца 50-х годов в шведской литературе велась оживленная полемика о мерах, которые могли бы содействовать развитию земледелия и хлебной торговли. По этому вопросу и по вопросу о мерах к увеличению роста народонаселения шведские публицисты стали прислушиваться к тому, что писалось во Франции. Под влиянием "Друга людей" Шеффер в 1759 году написал "Мысли о влиянии нравов на количество населения", которыми начинается проповедь в Швеции физиократических идей. Через несколько лет Олаф Рунеберг, "шведский Гурне", издал сочинение "Undersökning om vara näringar äro Komma till en mot folkstoken svarande höjd", в котором выставил положение, что свободная конкуренция есть жизненный принцип торговли. Самым замечательным шведским физиократом был Хидениус, автор мемуары о причинах эмиграции и мерах к ее прекращению, рассуждения об "источнике бедности государства" и других сочинений, изданных в шестидесятых годах XVIII века У.Хидениуса были многочисленные последователи, из которых наиболее замечательны Брункман и Вестерман (Лилиенкранц).
В Польше почва для распространения физиократических идей была подготовлена тем, что земледелие было там почти единственным занятием населения и еще XVI веке между поляками сторонники свободной торговли хлебом. С другой стороны, знатные поляки в XVIII веке очень охотно сближались с представителями французской философской и научной мысли (например, графа Хрептовича, Мирабо лично рекомендовал маркграфу баденскому, а Дюпон де Немур прямо причислял к "экономистам"). Бодо и Дюпон де Немур сами одно время жили в Польше и были: краковский профессор естественного права Антон Поплавский, ортодоксальный физиократ, автор "Собрания некоторых политических материй" (1774); виленский профессор того же предмета Иероним Стройновский, уже испытавший на себе влияние А.Смита, как это явствует из его "Учения о естественном и политическом праве и о политической экономии" (1785); политический деятель конца XVIII века Валериан Стройновский, самый известный среди польских физиократов, написавший "Ekonomika powszechna krajowa" (1816). Физиократия оказала в Польше значительное влияние на некоторых политических реформаторов второй половины XVIII века - например на Сташица и Коллонтая - и на многочисленных, большей частью анонимных авторов брошюр о крестьянском вопросе и о других злобах дня падавшей Речи Посполитой.